То, что мы слышали, нравилось нам все меньше и
меньше. Мы не знали ничего об этом незнакомце, как не знали и причины,
по которой он рассказывал нам все это. И все же мы слушали его,
неспособные оглянуться или пошевелиться, будто какая-то неведомая сила
сдерживала нас.
